...
мы, нормальные/обычные люди живем в "микросоциуме".
Это совокупность из цикла "новых старых друзей не бывает".
"Маленькую мисс" не может заменить ее дочка.
Вопрос вхождения в социум сложен,
но преподаватель в коллективе студентов "свой" до определенного момента.
Возможно есть исключение - это самый топ пирамиды власти.
И не важно что это - племя ням-ням или "теневики" сверхдержавы.
На верхушке пирамиды нет места для "социума" ...
Человек начинает воспринимать "нормой" отсутствие рядом кого бы то ни было.
И их чувство "эгоцентричной незаменимости" будет потрясающим ....
"Эти" будут цепляться за жизнь и власть любым методом ...
2015
....
и ... много чего можно понаписать, но ... под "40+"
- и не стоит это читать раньше ...
мечтайте и дерзайте !
2014
.... ....
вероятно в какой то
момент
(уже за "серьезный возраст")
темп "вех" начинает снижаться ....
но это совсем другая история ...
Незнайка встречается с друзьями /кукольный/
2013
Вторник.
. . .
Не уверен , что стоит завидовать поднявшимся по лестнице власти.
Во первых особенность этой лестницы — чем выше, тем уже ступени - вверх
добираются одиночки, столкнувшие вниз тех, кто ещё недавно стоял «плечо
к плечу».
Это одиночество может оказаться очень своеобразной расплатой и за
оставленных «внизу» друзей-товарищей, а категория «коллеги» не
относятся к тем, кто вспомнит о вас после того как в какой то
момент вы вновь окажетесь «на грешной земле» ...
Да и с высоты падать гораздо больнее ...
Все же нужен разумный компромисс желаемого, возможного и затрат на это.
. . .
– Знаете легенду о зимородке? – спросил Ательни;
Филип уже привык к тому, что он перескакивает с одного предмета на
другой.
– Когда зимородок летит над морем и выбивается из сил,
самка подлетает
к нему снизу,
подхватывает и несет его на своих крепких крыльях.
Вот чего ждет от
жены и мужчина.
Я прожил с первой женой три года.
Она была настоящая леди, имела тысячу
пятьсот фунтов в год,
и мы давали званые обеды в нашем красном кирпичном домике в Кенсингтоне.
Она была очаровательной женщиной;
все так утверждали – адвокаты и их
жены, которых мы угощали обедами,
баловавшиеся литературой биржевые маклеры и подававшие надежды юные
политики;
ох, какая это была очаровательная женщина!
Она заставляла меня ходить в
церковь во фраке и в цилиндре,
водила на концерты классической музыки, особенно же она любила
воскресные лекции.
Каждое утро она садилась завтракать ровно в восемь тридцать, а если я
опаздывал,
мне подавали завтрак холодным; она читала те книги, которые полагается
читать,
восхищалась теми картинами, которыми полагается восхищаться,
обожала ту музыку, которую полагается обожать.
Боже мой, как надоела мне эта женщина!
Она и сейчас все такая же очаровательная и по-прежнему живет в красном
кирпичном домике в Кенсингтоне,
где стены оклеены модными обоями, увешаны модными гравюрами,
а за обедом собирается все та же премилая маленькая компания и к столу
подают телятину под бешемелью и мороженое из ресторана – совсем как
двадцать лет назад.
Филип не стал спрашивать, как расстроился этот неудачный брак,
но
Ательни и не подумал ничего скрывать.
– Знаете, мы ведь с Бетти не женаты:
моя жена отказалась дать мне
развод.
Дети мои незаконнорожденные – все до единого,
но разве им от этого хуже?
Бетти была одной из горничных в красном кирпичном домике в Кенсингтоне.
Лет пять назад я остался без гроша в кармане,
а у меня уже было семеро
детей;
я пошел к моей супруге и попросил мне помочь.
Она сказала, что назначит
мне пособие, если я брошу Бетти и уеду за границу.
Можете себе представить – чтобы я бросил Бетти!
Нет уж, мы предпочли
некоторое время поголодать.
Супруга моя утверждает, что меня влечет к подонкам.
Пусть я опустился,
упал в глазах света,
зарабатываю три фунта в неделю в качестве рекламного агента
мануфактурной фирмы,
но я денно и нощно благодарю Бога за то, что не живу в красном
кирпичном домике в Кенсингтоне.
. . .
. . .
– Величайшее заблуждение на свете – считать, что без денег нельзя
вырастить детей.
Деньги нужны, чтобы сделать из них леди и джентльменов, но я не желаю,
чтобы мои дети были леди и джентльмены.
Через год Салли будет зарабатывать себе на жизнь. Она поступит в учение
к портнихе, правда, Салли?
А мальчики послужат своей родине. Хочу, чтобы все они пошли во флот;
жизнь там веселая и здоровая, пища хорошая, жалованье тоже, а к концу
своих дней они будут обеспечены пенсией.
. . .
. . .
Во многом он напоминал Филипу Кроншоу.
У него та же независимость мысли, та же любовь к веселой, беспорядочной
жизни;
но у Ательни куда более жизнерадостный характер и куда менее утонченный
ум, чем у Кроншоу:
он не питал той склонности к отвлеченным материям, которая делала
беседу с поэтом такой увлекательной
. . .
. . .
Тоненькая тетрадка стихов Кроншоу не казалась Филипу достойным
результатом убого прожитой жизни.
. . .
